Победы, которые не умирают - Юлия Ефимова

Вернувшиеся из Мессении спартанцы были крайне довольны собой. С помощью относительно небольшого войска им удалось в полной мере проявить свои навыки. Вечером был объявлен общий пир, на котором присутствовать дозволялось и эфебам. Клеант среди них стал главным героем. Именно он поднял тревогу, предупредив пятерых эфоров, которые несли всю полноту ответственности за внутренние дела Спарты. Полученная от Клеанта информация вынудила их быстро собрать оставшееся взрослое население, которое прекрасно помнило о событиях последней Мессенской войны, произошедшей более ста лет назад. Победы Спарты, воспетые Тиртеем в стихах, живописали сражения между двумя государствами, и спартанцы с детства изучали их в школах. Но эти победы достались непросто: Спарте пришлось пройти через огромные потери, а сама война длилась много лет.

Тогда победила Спарта, и эта победа поставила Мессению на колени. Вся территория Южного Пелопоннеса к западу от Спарты оказалась в полном распоряжении Лакедемона, который установил в Мессении свои порядки, превратив население Мессении в рабов. Они не были рабами граждан Спарты – нет, рабами владело государство, которое ссужало их в пользование своим гражданам вместе с мессенской землёй, поделённой на участки-клеры. Клерами обладал каждый гражданин Спарты, они позволяли получать доход и кормить семьи. Илоты работали – спартанцы жили на плоды их трудов, тратя всё время на военную подготовку. И сейчас спартанцы в очередной раз отстояли своё право на владение рабами, о чём с гордостью поведали за праздничным обедом.

Клеант слушал рассказы о погромах, обысках, арестах, казнях, когда на улице хватали всех без разбора. Мужчин из деревни, где Клеант нашёл свою первую жертву, подвергли допросу, после которого, как с удовольствием описывали разгорячённые пиром спартанцы, над деревней несколько дней стоял женский вой. Впрочем, судьба женщин тоже не была лёгкой. От подробностей, которыми наперебой делились участники операции, Клеанта мутило, а желание заставить болтунов замолчать всё усиливалось. В отличие от большинства сверстников, интерес к противоположному полу у него пока ограничивался тем, что он разглядывал почти обнажённые, изгибающиеся в танце девичьи тела во время праздников или на тренировках по военному делу, которые девушки посещали наравне с мужчинами. Но Леонию он не забыл до сих пор. Стоило ему представить, что с ней проделывали всё то, о чём поведали воины-победители, и в голове рождались мысли, отнюдь не свойственные спартанцу.

Буря эмоций, незнакомых и потому пугающих, захлестнула парня, и он перестал воспринимать происходящее. Еда, которую он с удовольствием поглощал, вдруг приобрела отвратительный привкус, и Клеант отложил кусок мяса.

– А потом мы выхватили у неё мальчишку – наверное, брата, ведь она была такая молоденькая, – и поделили их обоих между мной и Листратом. Кинули жребий, ему достался мальчишка, и Листрат за шкирку поволок его в хижину. Ну и я своего не упустил. На ней был какой-то мерзкий пеплос – я решил, что грех портить такую красоту и… – Слова потонули в приступе смеха, от которого Клеант вздрогнул. Ему не было жаль мальчишку или кого-либо другого, но почему-то не хотелось, чтобы той девушкой оказалась Леония. Клеант резко поднялся и двинулся к выходу. Добраться до дверей он не успел. Один из бывших эфоров, Этеолк – тот самый, который ездил с ним в Олимпию, – остановил его и поманил к себе.

– А вот и Клеант. Помните, каким он был при рождении? Дохлятиком. Едва не отправился в Тайгетскую пропасть. А посмотрите на него теперь – чемпион Олимпийских игр, ещё повоевать не успел, а уже раскрыл заговор! И это только начало! Помяните моё слово – этот парень пойдёт далеко. Садись, друг! Отныне место тебе рядом со мной. Скоро ты станешь гражданином нашего государства, Клеант. Клянусь Зевсом, ты как никто другой заслужил это право! Ты знаешь, что тебе придётся выбрать, к какой сисситии ты будешь принадлежать? Это – один из главных твоих выборов в ближайшее время, ведь ты выбираешь товарищей, с которыми будешь проводить почти всё время, и каждый будет учить тебя всему, что знает сам. С ними ты будешь делить всё – от еды до мыслей и надежд. Так вот, я хочу пригласить тебя стать членом сисситии, к которой принадлежу я. У нас собрался отличный круг друзей, и, кстати, Каллител тоже с нами. Что скажешь?

Для того чтобы стать членом определённой компании, или сисситии, в которую входили человек по двадцать мужчин из разных семей и разного возраста, необходимо было согласие всех её членов. Отверженный хотя бы одним из них оказывался в неловкой и позорной ситуации. Приглашение лично от члена сисситии такого высокого положения означало, что никто не проголосует против. Он должен радоваться.

Клеант растянул губы в улыбке и выразил необходимую благодарность:

– Это большой почёт и ответственность, Этеолк. Клянусь, я вас не подведу. Я буду достойным учеником.

Больше он не стал говорить, ведь краткость в словах – главное достоинство спартанца. Юноша уселся за стол возле Этеолка и оставшуюся часть дня уйти не пытался, слушая рассказы о подавлении несостоявшегося восстания. В конце концов, он уже не мальчик, пора думать, как мужчина. Эмоции лишь причиняют неудобство. Зачем переживать из-за рабов? Нет – из всех чувств, которые он оставит при себе, ему нужна только ненависть. Ненависть к своим врагам и врагам Спарты.

Терпение Гектора истощалось. Осада Афин спартанской армией продолжалась уже несколько дней, а конца и края ей не предвиделось. Все вокруг говорили, что город достаточно обеспечен продовольствием и водой, чтобы выдержать не один месяц осады. Спартанцы, после того, как ими была обращена в бегство знаменитая фессалийская конница, удовлетворили таким образом свою жажду мести и теперь маялись от безделья. Гектор издалека наблюдал, как испаряется их желание находиться в Аттике, сменяясь раздражением из-за невозможности вступить в бой. В лагере Клисфена также росла неуверенность. Алкмеонид всё поставил на эту победу, и сейчас, как вчера вечером вырвалось у отца, буквально ходил по краю пропасти. Он должен был победить любой ценой, чтобы с триумфом вернуть былую славу своего рода, а также отстроить Дельфийский храм, на который были выделены крупные деньги.

Гектор отвлёкся от Клисфена и посмотрел на акрополь, расположенный на высокой отвесной скале, которую предстояло взять силой или измором.

– Ты должен быть осторожнее, Гектор. Если будешь отвлекаться, враг легко подкрадётся к тебе со спины, – прозвучал знакомый голос отца, после чего он добавил, словно услышав мысли сына: – Спартанцы не станут брать акрополь силой. Последний, кто пытался его захватить, – Килон, и для него это очень плохо кончилось. Это было почти сто тридцать лет назад.

– А что случилось?

– Килон хотел власти. Он собрал союзников и напал на акрополь. Вот только властям это не понравилось – сторонников Килона разбили, а потом почти всех казнили. Предок Клисфена Мегакл тогда был архонтом и руководил расправой. Из-за этого многих его родственников изгнали потом из Афин – потому что в попытке подавить мятеж Мегакл преступил все законы. Об этом до сих пор помнят.

Прокл устремил взгляд на спартанцев.

– Ещё несколько дней, и они просто уйдут.

– И что тогда будет с нами?

– Боюсь, этого никто тебе не скажет. Клисфен и думать не хочет об отступлении.

– А ты разве хочешь?

– Думать всегда полезно, – Прокл склонил голову и огляделся. – Впрочем, сейчас я предпочёл бы действовать. Поехали со мной.

– Куда?

– Клисфен предложил проехаться вокруг города, посмотреть… – Прокл неопределённо махнул рукой, потом поджал губы. – Ему сообщили, что Гиппий может попытаться покинуть Афины тайно. Мы отправляемся проверять сведения. Выйдем, как стемнеет.

Гектор, который готов был уже взвыть от тоски, воспрянул духом и встрепенулся. Размяться ему не помешает. А уж поучаствовать в вылазке со взрослыми – о таком любой мальчишка мечтал, едва начиная понимать, что такое война.

Отряд из двадцати человек выехал ночью. Гектор видел, что солдаты не особо надеются захватить афинского тирана, но внимательно прислушивался и всматривался в темноту. Остальные тихо переговаривались, чёрными тенями скользя мимо деревьев, освещённых луной.

Перед рассветом напряжение начало отпускать Гектора, и он остановился, чтобы помочиться. Остальные успели уйти вперёд, и Гектор, закончив своё дело, уже собирался броситься за ними, как услышал тихое звяканье металла. Гектор застыл, прислушиваясь и пытаясь понять, откуда пришёл звук. Явно не со стороны отцовского отряда. Гектор хотел проверить, кто там, но и подвести отца не хотелось. Он был один – и пусть ему хватило бы смелости вступить в бой, в одиночку он не смог бы ничего противопоставить врагам, если их хотя бы два-три человека. Звать на подмогу бессмысленно: крик услышат и в темноте могут скрыться. Гектор раздражённо посмотрел в сторону непонятного звука, потом в отчаянии прикинул, сколько времени уйдёт на то, чтобы позвать товарищей, и в конце концов, прикусив губу и придерживая меч, осторожно побежал следом за Проклом.